Иван Сабило - Крупным планом, 2006[роман-дневник]

— Непременно. Наши с вами — точно останутся!

— Вы полагаете?

— Конечно! Иначе зачем мы их пишем — спросил я и почувствовал, что наш вялотекущий разговор может продолжаться как минимум до Нового года. Уже собрался протянуть руку, чтобы попрощаться, но тут он встрепенулся:

— Я, собственно, не за этим сюда. Я вот о чём: не повторить ли вам попытку из- браться в Думу? Не за горами новые выборы, вы — видный литературный и общественный деятель, кому, как не вам? А мы, писатели, поддержим вас, и не только писатели…

— Спасибо, дорогой, но я ещё не отошёл от прежних выборов.

— Я знаю, вас обскакал этот проныра Шелищ, который отстаивает права потребителей. Но кто у нас потребители? Нищета, вроде нас с вами? Или братва, сделавшаяся в одночасье у1р-покупателями?

— Обошёл меня не только Шелищ, но и Юрий Шутов, который в Крестах…

— Ну, этот понятно, этот позиционирует себя как патриота. К тому же зэк, а у нас народ душевный, только дай кого-нибудь пожалеть.

— Вы считаете это недостатком?

— В известной степени. Нужно и народу иногда включать мозги, чтобы проснуться. Равно и товарищам коммунистам, которые выдвинули вас по Центральному району, где сплошные, по вашему выражению, межняки, а межняки знают, кто им нужен во власти и за кого голосовать… Как видите, читал ваш роман!

Он достал носовой платок, вытер лоб и щёки и несколько смущённо продолжил:

— Я почему вам это предлагаю? Во-первых, надоели в телевизоре жирные депутатские гуси, а во-вторых, я разошёлся со своей гражданской женой, и, оказалось, негде жить. Гражданская жена то же самое, что гражданская война. Пристроился пока у одной сердобольной, но у неё муж сидит, через два года освободится. Куда мне тогда? А так вы меня взяли бы своим депутатским помощником…

Зазвонил телефон, я потянулся к трубке, но он поднял руку и качнул головой — попросил не брать. И, смущаясь, продолжил:

— Вообще-то я не меркантильный человек, но жизнь такая, хоть в петлю полезай. Потом как-нибудь вернёмся к разговору, но вы от идеи насчёт Думы не отказывайтесь. Лучше всего по рабочему району, по Кировскому или Невскому. Я прописан в Невском.

— Спасибо, подумаю, — сказал я.

Когда он ушёл, я вспомнил, что Юрий Титович Шутов несколько лет назад был у меня здесь, в писательской организации. Позвонил по телефону, попросил о встрече и приехал — невысокого роста лысеющий брюнет, с внимательными, слегка бегающими глазами. Положил мне на стол свои книги на вступление в Союз писателей России. Название одной из них я помню — «Собчачье сердце». Я перелистал книги, довольно хорошо изданные и не лишенные отдельных достоинств — бойкий слог, интересная интрига, но обе они — о Собчаке. — «Это что же, наш мэр вас так вдохновил, что вы смогли написать о нём аж две книги?» — спросил я. «А вы ещё не поняли, насколько интересен этот антигерой? О нём бы — сатирическим пером, но, к сожалению, сей жанр мало кому доступен». — «Хорошо, я покажу ваши книги председателю приёмной комиссии Ивану Ивановичу Виноградову».

Моя жена Галина длительное время работала начальником отдела в статистическом управлении Ленинграда и Ленинградской области. В то время Юрий Шутов был первым заместителем начальника управления, и Галина неплохо знала его как хваткого, быстро соображающего человека. Он никогда не мелочился, не «искал блох» в документах, которые приносили ему на подпись. Мгновенно находил суть и тут же подписывал. Прост в обращении, энергичен — типичный комсомольский лидер.

Узнав о том, что Шутов собирается вступать в Союз писателей, она сказала: «Уже то, что он идёт к вам, а не к Чулаки, говорит о многом. Не знаю, что там у него за книги и каковы их достоинства, но если это действительно литература и вы его примете, то не пожалеете. С его энергетикой, связями, способностью действовать у вас не будет материальных проблем». — «Но ты не забывай, что нынче это одна из самых скандальных фигур в нашем городе. А нам с нашей бедностью ещё не хватает вляпаться в историю с приёмом уголовника». — «Я сомневаюсь, что он в такой мере уголовник, как его представляют. Я немножко разбираюсь в людях».

Иван Иванович Виноградов вернул мне книги Шутова и сказал, что он вполне может быть членом нашего Союза. В Москве, а там были наслышаны об этом человеке, я разговаривал с Ганичевым — Валерий Николаевич усомнился в необходимости такого приёма и посоветовал не торопиться и посмотреть, как будут дальше разворачиваться события вокруг этого имени. Стало ясно, что он как руководитель Союза и председатель приёмной коллегии не пропустит Шутова в нашу организацию, и мы дело Шутова отложили. Хотя потом я часто вспоминал нашу с ним встречу и сочувствовал Юрию Титовичу как человеку преждевременному, двинувшемуся с открытым забралом на ветряную мельницу.

Когда подростком читал Сервантеса, мне всё время хотелось как-то войти в книгу и остановить Рыцаря Печального Образа от неразумных поступков. Объяснить ему, что так, как он, нормальные люди не поступают. И только потом, годы спустя, я понял, насколько, по сравнению с нами, нормальный человек Дон Кихот. Нормальный, потому что храбр как никто и бескорыстен, как мать-природа.

9 апреля. Вечером дома вспомнил визит А.В., и сделалось тревожно. Решил продолжить разговор, позвонил ему домой. Трубку взяла его бывшая гражданская жена, и не успел я заикнуться, что мне нужен А.В., как она, что называется, отбрила:

— Нет его, и больше не звоните. Пис-сатели!

Я пожалел, что не спросил у него нынешний домашний телефон. Позвонил нескольким писателям из тех, кто чаще других общается с ним, но никто из них не смог помочь.

14 апреля. Дом журналиста. Юбилей журнала «Нева». Казалось бы, праздник — день рождения одного из самых знаменитых литературных журналов города и страны, а радости нет — издание еле выживает. За весь вечер главный редактор Борис Николаевич Никольский ни разу не улыбнулся. Будто на похоронах…

Я вспомнил, как несколько лет назад творческую интеллигенцию Питера пригласили в Русский музей на встречу с министром культуры М. Швыдким. Тогда шла подготовка к предстоящему юбилею — 300-летию Санкт-Петербурга. Швыдкой долго говорил о планах торжеств, не забыв дать сигнал «своим», либералам: «Подготовку осуществляем МЫ, и МЫ же будем заниматься делами культуры после юбилея». И подумалось: «Значит, ничего положительного в культуре осуществляться не будет». — «МЫ также решили, — продолжал Швыдкой, — материально поддержать наши толстые журналы: “Новый мир”, “Москва”, “Знамя”, “Октябрь”, “Юность”». — «А “Наш современник” и “Молодую гвардию”»? — спросил я. — «У “Нашего современника” дела идут хорошо, — ответил Швыдкой. — У него на сегодняшний день самая большая подписка, так что он в материальной помощи не нуждается».